Сергей Нарышкин дал интервью информационному агентству ТАСС

В рамках спецпроекта ТАСС «Первые лица», Председатель Государственной Думы Сергей Нарышкин Нарышкин
Сергей Евгеньевич Депутат Государственной Думы избран в составе федерального списка кандидатов, выдвинутого Всероссийской политической партией «ЕДИНАЯ РОССИЯ» дал интервью:

─ Вы ведь с плаванием дружите, Сергей Евгеньевич?

─ До недавнего времени возглавлял федерацию этого вида спорта. Когда нахожусь в Москве и нет срочных, неотложных дел, стараюсь начинать утро с заплыва. Это поднимает настроение, повышает тонус на весь день.

─ Предпочитаете плыть по течению или против?

─ В бассейнах обычно не бывает течений, если, конечно, они не оборудованы специальными противотоками. Но я понимаю: это такой художественный образ…

У меня нет готового сценария, надо смотреть, что за течение, куда оно может вынести, соответствует ли это моим задачам, целям, интересам, убеждениям… Все зависит от массы факторов и обстоятельств.

─ Об этом и предлагаю поговорить. Что чувствуете, когда Думу называют «взбесившимся принтером», штампующим законы по указке свыше? Вряд ли такие сравнения вам нравятся.

— Надо ведь понимать, кто это говорит и с какой целью. Нельзя поддаваться на провокации. Железное правило! А если именно подобной реакции добиваются, хотят вывести из равновесия? Последнее дело — бросаться в обмен оскорблениями. Придумать броские ярлыки не так сложно, как кажется. Но какой в том резон? Прежде чем рассуждать о неисправных принтерах и чьей‑то там руководящей указке, надо поближе познакомиться с работой Думы, хотя бы попытаться разобраться, как устроен законотворческий процесс и на чем основываются взаимоотношения между различными ветвями власти в нашей стране…

─ А и правда, Сергей Евгеньевич: как и на чем?

─ …Самый простой совет: начните с внимательного чтения Конституции России, где все подробно и четко прописано.

─ Но, может, все‑таки объясните?

─ У меня очень большие сомнения, что с легкостью обвиняющие Думу в несамостоятельности и низкой эффективности, действительно, хотят понять суть законотворчества. Убежден, часть наших публичных оппонентов сознательно лукавит, а кто‑то в меру таланта отрабатывает полученные за дискредитацию органов государственной власти России деньги.

— Полагаете, именно поэтому в обществе смешанное отношение к деятельности народных избранников?

— Разве Россия в данном случае исключение? Во многих странах парламенты оказываются объектами критики. Как со стороны оппозиции, так и других органов власти. Порой претензии обоснованы, но нередко они носят демагогический характер. К подобному надо спокойно относиться. Это часть политической жизни, расплата за публичность.

— А в итоге наибольший резонанс получают экзотические идеи, звучащие из уст депутатов. Вроде запрета на хождение в России доллара, требования новых репараций с Германии или разрешенного фасона интимных причесок…

— Тут надо учитывать несколько факторов, включая психологию наших людей и, прямо скажем, пока не слишком высокий уровень их правовой подготовки и культуры. Порой соблазнительнее ухватиться за «жареную» тему, чем вникать в рутинную ежедневную работу парламентариев. Это касается и журналистов, и блогеров. Серьезный и глубокий анализ законодательных инициатив сделать гораздо сложнее, нежели раздуть искусственно созданную и красиво поданную сенсацию. Это принесет больше откликов читателей и лайков в социальных сетях.

— Но, согласитесь, и часть ваших коллег не упускает повод для самопиара, предлагая заведомо непроходные законопроекты. По принципу «хорошими делами прославиться нельзя». Не примут документ, так хотя бы об авторе посудачат в СМИ и фейсбуке.

— По российской Конституции правом законодательной инициативы обладают около 720 субъектов, включая депутатов Госдумы. Не исключаю, кое‑кто из них использует свои возможности и для того, чтобы лишний раз шумно заявить о себе. Отдельная тема — насколько этично подобное поведение, но в данном случае важнее другое: такие, как вы выразились, экзотические идеи, не становятся законами, они даже не выносятся на пленарные заседания Думы, «умирая» на этапе обсуждения в профильных комитетах и в экспертном сообществе. Тем не менее, повторяю, именно о них более всего говорит и пишет пресса. Об этом остается лишь сожалеть.

─ Журналисты, к слову, отметили и то, что вы, Сергей Евгеньевич, задекларировали в 2014-м почти втрое больший доход, чем годом ранее…

─ С конца девяностых я вкладывал часть заработанных средств в паевые фонды. В прошлом году кое‑что продал, вот и появились дополнительные деньги, которые я, как положено, отразил в декларации.

─ Там же вы который год указываете два машиноместа, хотя личный автотранспорт за вами не числится.

─ Хватает служебной машины, положенной по должности. Ездить за рулем очень люблю, но сегодня, по понятным причинам, практически не могу себе это позволить. Закон о государственной охране не велит.

Впрочем, у нас с женой есть «Форд Фокус», купили его еще в конце 2004 года после переезда в Москву. Какое‑то время назад перегнали машину в Питер. Когда супруга и дочка бывают там, пользуются для поездок по городу. Конечно, автомобиль уже старенький, но главное, что вполне надежный и безопасный.

─ Когда вы перешли на ненормированный рабочий день, Сергей Евгеньевич?

─ Давно. Считайте, с 1992 года. И в мэрии Санкт-Петербурга, и в правительстве Ленинградской области не было принято поглядывать на циферблат часов и уходить домой, пока оставались не завершенные дела. В 2004-м я перебрался в Москву… Разумеется, это правило распространяется и на Белый дом, и на Кремль, и на Госдуму. Сколько надо, столько и работаешь.

─ Вам приходилось возглавлять разные структуры. Видимо, Дума стоит особняком?

─ В декабре 2011 года я был избран депутатом, а потом и председателем нижней палаты Федерального собрания. Это мой первый опыт руководства большим парламентским коллективом. В этом смысле — да, работа в Думе особенная. Хорошо ли у меня получается, судить другим, но я с удовольствием занимаюсь порученным делом и чувствую себя вполне комфортно.

─ И на заслуженный отдых, похоже, не торопитесь. Недавно Госдума с готовностью откликнулась на предложение Дмитрия Медведева отложить выход на пенсию министров и депутатов. Решили, значит, служить Родине до 65 лет, подавая пример согражданам?

─ На самом деле, я давно об этом говорил. Еще лет десять назад, когда работал руководителем аппарата правительства. И потом, уже возглавляя администрацию президента, не раз повторял. Правда, высказывался не в публичной сфере, мои слова не все слышали. Я основывался, что называется, на собственном опыте: ко мне постоянно обращались коллеги, государственные, гражданские служащие, с заявлениями о готовности и желании исполнять обязанности и после достижения установленного законом пенсионного возраста. Вот у меня и сформировалась идея, что можно было бы начать с чиновников федерального уровня.

─ А потом подтянуть остальных?

─ Надо учитывать, что в последнее десятилетие в России существенно изменились социально-экономические условия, улучшилась демографическая ситуация, увеличилась средняя продолжительность жизни и женщин, и мужчин. Совершенно очевидно, что установленные в прошлом веке планки пенсионного возраста давно устарели. Реформа назрела, и она, уверен, будет востребована. Люди хотят работать и после шестидесяти.

─ Все? Полагаете, те, кто в полях, у станка или в шахтах, сильно обрадуются инициативе? Кому нравится, пусть трудится, зачем других заставлять?

─ Нет, конечно, не все. Именно по этой причине сегодня мы говорим о повышении пенсионного возраста для государственных и гражданских служащих. Этой категорией пока и предлагается ограничиться, чтобы проанализировать результаты, обсудить в обществе, взвесить. С чего‑то ведь надо начинать.

─ Готовы к тому, что граждане и эту идею депутатов не встретят аплодисментами?

─ Есть разные точки зрения. Нельзя понравиться абсолютно всем. Какое решение не прими, в любом случае найдутся недовольные. Мнение населения редко бывает единодушным, поэтому и надо провести эксперимент с пенсионным возрастом.

Мы и на снижение зарплат на десять процентов пошли первыми. Я предложил это публично, депутаты в большинстве своем со мной согласились, отнеслись с пониманием, хотя мы и не проводили голосование, все‑таки дело добровольное. Потом нашему примеру последовали в других органах государственной власти ─ в администрации президента, правительстве, Центробанке…

─ Это не уберегло авторов идеи от упреков в популизме. Мол, надо не зарплаты резать, пытаясь таким образом сократить расходы, а искать способы увеличения доходов.

─ Экономия всегда складывается из большого количества составляющих. Тут не бывает мелочей. Как говорится, копейка рубль бережет. Надо многим заниматься параллельно: и расходы минимизировать, и эффективность использования средств повышать, и новые источники получения доходов изыскивать. Одно совершенно не противоречит другому.

─ Только вот депутатский оклад превышает четыреста тысяч рублей в месяц, и десять процентов, от которых вы отказались, больше средней зарплаты по стране, составлявшей в марте тридцать три тысячи рублей с копейками…

─ В разных регионах сумма заметно варьируется, кое‑где она весьма отличается от средней в сторону увеличения. Да и парламентарии не сами себе жалование назначают, поэтому сравнение не вполне корректно.

─ А что скажете о перспективе досрочных выборов депутатов, Сергей Евгеньевич?

─ Окончательное решение примет сама Госдума. Такой вариант развития событий вероятен, считаю его вполне разумным с учетом того, что осенью парламент обсудит бюджет на следующий год. Правовые основания для переноса даты выборов на сентябрь 2016-го есть, это не противоречит Конституции, но все должно быть оформлено законодательно.

— К слову, какой процент законопроектов выбраковывается?

— Смотря что считать браком. Концепция проекта рассматривается Думой в первом чтении, и даже в отклоненных инициативах нередко содержатся нормы, которые со временем оказываются востребованными и находят отражение в других законах. Совершенно естественный процесс, в этом смысле мы не совершаем никаких революций. Так работают парламенты и в других цивилизованных странах.

— На дворе кризис. Не опаздывает ли Дума с принятием мер, которые гарантировали бы защиту от социальных потрясений с непредсказуемыми последствиями?

— Все делается вовремя. Каждая из ветвей власти оперативно выполняет свою работу, и это должно принести плоды, благоприятно повлиять на развитие ситуации в экономике. Дума принимала активное участие в рассмотрении и корректировке так называемого антикризисного плана действий, представила собственные предложения, часть из них поддержало правительство.

— А как должна сегодня вести себя Дума с исполнительной властью? На недавнем отчете правительства самой радикальной выглядела попытка Владимира Жириновского Жириновский
Владимир Вольфович Депутат Государственной Думы избран в составе федерального списка кандидатов, выдвинутого Политической партией ЛДПР - Либерально-демократической партией России угостить премьера Дмитрия Медведева отравленной грушей. Фарс — то, что нужно в нынешних реалиях?

— В любой ситуации и Дума, и правительство обязаны действовать конструктивно, в том числе, обсуждая шаги, направленные на поддержку российской экономики. Все прекрасно понимают, положение сейчас не самое простое, что требует от нас еще более деловой и слаженной работы.

— Конструктивизм предполагает только всецелое одобрение или допускает жесткое оппонирование?

— Содержательная критика полезна всегда. А под жесткостью можно ведь разное понимать.

— Вплоть до отставки кабинета, если потребуется.

— Но пока ведь не требуется. Повторяю, принят антикризисный план, и нет сомнений, что заложенные в нем цели и задачи будут своевременно выполнены. Нет, об отставке правительства речь сегодня не идет. К таким вопросам надо подходить предельно взвешенно и осторожно.

— Стоило ли из‑за Украины нам ссориться с Западом? Равноценный вариант?

— Не надо путать причины и следствия. Мы не начинали первыми, не искали ни с кем конфронтации, это американские, а вслед за ними и европейские партнеры воспользовались событиями на Украине как поводом, чтобы обострить отношения с Россией. Наша страна убеждала обе стороны украинского конфликта сесть за стол переговоров и решить спорные вопросы миром, воспользовавшись инструментом диалога, а не аргументом силы. Посмотрите, сколько раз Госдума взывала к благоразумию оппонентов. Нас не услышали, напротив — развязали скоординированную и массированную антироссийскую кампанию. Удивляться этому можно, но говорить, будто Запад допустил политическую ошибку, я бы не стал. Речь о продуманной акции.

— А мы взвесили все «за» и «против», рассчитали возможные последствия? Вряд ли санкции входили в наши планы. Да и персонально в ваши, Сергей Евгеньевич.

— Конечно, никто не мог заранее все спрогнозировать с точностью до деталей, но и президент, и Дума, и Совет Федерации понимали настроение сограждан, основная часть которых решительно поддержала действия высшего политического руководства страны. Лично у меня не возникало даже тени сомнений в правильности принятых в марте 2014 года решений.

Что касается персональных санкций, да, они причиняют некоторые неудобства в работе. Не только мне, но и коллегам из стран, поддержавших это решение США и Евросоюза. Санкции ограничивают возможности для диалога, который крайне необходим в нынешней ситуации для укрепления безопасности и стабильности в Европе и мире. Атмосферу взаимного недоверия можно рассеять, лишь общаясь друг с другом, поэтому санкции вредны для всех. Они противоречат базовым принципам, на которых строится демократия.

— Вы допускали подобный сценарий применительно к себе?

— Откровенно говоря, не думал об этом. Каких‑то личных неудобств не испытываю. Отлично себя чувствую. Более того, всегда буду гордиться, что принял активное участие в событиях, связанных с воссоединением Крыма с Россией. Если ценой за это стали санкции, то и ладно.

— А как же Альпы, горные лыжи, идеальные европейские поля для гольфа, который вы так полюбили в последние годы, Сергей Евгеньевич?

— У нас большая, богатая, активно развивающая, в том числе, и спортивную инфраструктуру страна. Чтобы покататься на лыжах и сыграть в гольф, не обязательно в Старый Свет выбираться, поверьте. По крайней мере, это не те проблемы, из‑за которых стал бы сожалеть.

— После включения в санкционные списки вы ездили в Париж по приглашению ЮНЕСКО. Были опасения, что могут возникнуть осложнения с миграционными службами?

— Надеялся, до этого все‑таки не дойдет. Более того, использовал возможность, чтобы покритиковать действия тех, кто пытается разговаривать с представителями России языком силы. Потом я летал в Страсбург на сессию ПАСЕ, где, если можно так выразиться, рассматривалось наше персональное дело. Строго говоря, это узаконенный бандитизм. Иначе не назвать лишение российской делегации права голоса. Как подобное возможно? Депутатский мандат нам вручили избиратели, а не европейские чиновники. Ситуация абсурдна по определению! Принципиальная позиция России: не вернемся на заседания Парламентской ассамблеи, пока одиозное и несправедливое решение не будет отменено. Оно противоречит уставу Совета Европы, где черным по белому записано, что все его члены имеют равные права, которые никто не может ущемлять. В отношении России принцип нарушили. Взгляните на историю наших отношений с ПАСЕ в последние годы. Компромиссы пыталась найти российская сторона, а в ответ мы слышали лишь красивые и высокопарные рассуждения о принципах парламентаризма…

— Маршруты ваших поездок сильно изменились из‑за санкций?

— Определенные коррективы внести пришлось. Мы планировали направить делегацию Госдумы в Швейцарию, я должен был ее возглавить, но местные власти отказали мне во въезде в страну. Явно не без внешнего давления. Хотя в Женеве я потом побывал, выступил на сессии парламентской ассамблеи ОБСЕ. В этой ситуации швейцарцы помешать уже не могли, хотя ранее испугались впустить меня.

— Они наверняка считают, что проявили принципиальность.

— Нет-нет! Им до сих пор неловко за тот шаг. Мне говорили об этом в приватных беседах, стыдливо опустив глаза вниз. Все ведь понимают, кто и почему навязывает европейцам свою волю.

— Ну да, вы даже отдельную статью в «Ведомостях» посвятили инстинктам американских колонизаторов.

— По сути, ведь так и есть. Лексика должна соответствовать историческому моменту. Пришло время называть вещи своими именами. Соединенные Штаты откровенно навязывают Европе собственную волю, почему же мы должны стесняться говорить правду в лицо?

— А за какие, кстати, заслуги у вас орден Почетного легиона?

— Награждал меня президент Франции Саркози, наверное, об этом лучше у него спросить… Несколько лет я возглавлял комиссию по экономическому, научно-техническому, финансовому и торговому сотрудничеству между Россией и Францией. Тогда наше взаимодействие активно развивалось.

— Вы ведь во Франции не работали?

— Нет, почти четыре года провел в Брюсселе, с 86-го по конец 89-го был сотрудником посольства СССР в Бельгии.

— Тогда все советское пользовалось популярностью, было в моде. Теперь вектор иной. Количество иностранцев в России в январе 2014-го по сравнению с тем же месяцем 2013-го сократилось на четыреста с лишним тысяч человек. Это без учета притока беженцев с Украины. Немецкая колония в нашей стране уменьшилась на 31 процент, число американцев упало на 36 процентов, британцев — на 38, испанцев — на 41…

— Хорошего в этом ничего нет, но мы ведь никого не выгоняем. Перед нами результат политики присоединившихся к санкциям государств. Люди вынуждены уезжать из России, поскольку сворачивается сотрудничество, сокращается бизнес, ликвидируются рабочие места для экспатов. Разумно ли это? Нет. По сути, Евросоюз под давлением Америки совершает самострел, ранит собственную ногу.

— Но нам больнее.

— Страдают обе стороны. Наши зарубежные партнеры могут и дальше упорствовать, но они должны понять, что таким образом не добьются провозглашенной цели. Ради отмены санкций России предлагают отказаться от Крыма и Севастополя, предать тех, кто нам поверил. Абсолютно исключено! Мы не свернем с выбранного курса, и давить на нас бесполезно.

— Президент Петр Порошенко объявил, что стратегия национальной безопасности Украины предполагает членство в НАТО, и он намерен провести общенациональный референдум по этому вопросу. Можно допустить, что ответ будет положительным?

— Готов представить ситуацию, при которой результаты плебисцита представят именно таким образом.

— И Северо-Атлантический альянс вплотную подойдет к нашим границам.

— Это останется на совести тех, кто в феврале 2014 года спровоцировал свержение законного режима Януковича. Конечно, Россия воспримет подобные действия как очередной шаг к обострению отношений, мы не оставим его без адекватного ответа. По крайней мере, в НАТО вступать не собираемся. Это точно. Тем не менее, договариваться надо. На протяжении предыдущих двух десятилетий мы считали, что у нас идет продуктивный диалог с Альянсом, были созданы и функционировали совместные структуры, реализовывались общие проекты, сейчас это порушено. Но, подчеркиваю, не нами.

Впрочем, я оптимист по натуре и верю: черная полоса в отношениях России и Запада закончится, здравый смысл восторжествует.

— При нашей жизни?

— Непременно. Проблески уже появляются. В мире хватает честных и порядочных людей, ответственных политиков, которые в первую очередь заботятся о национальных интересах своих государств, в меньшей степени ориентируясь на так называемую атлантическую солидарность. У нас много общего с Европой — культура, история, традиции, гуманистические и духовные ценности.

─ С нынешним президентом России вы сколько лет знакомы, Сергей Евгеньевич?

─ С начала девяностых. Примерно в одно время начинали работать в мэрии Санкт-Петербурга. Правда, в разных подразделениях: Владимир Владимирович возглавлял комитет по международным связям, а я был начальником отдела в комитете по экономике и финансам, которым руководил Алексей Кудрин.

─ А до того, говорят, вы вместе служили в КГБ. Не с Кудриным. С Путиным.

─ Пусть говорят. Вы спросили, я ответил: с Владимиром Владимировичем мы знаем друг друга более двадцати лет.

─ В Москву он пригласил вас в 2004 году?

─ Да, я уже работал в правительстве Ленинградской области. Не скажу, будто сидел и ждал предложения, но не исключал, что могут позвать, поскольку многие общие знакомые в тот момент трудились в столице. Хотя дело, конечно, не в месте рождения или прежней службы, а в том, способен ли человек справиться с возложенными на него обязанностями, готов ли отвечать за вверенный участок.

─ Вы ведь наверняка задумываетесь о быстротечности времени, Сергей Евгеньевич. На что вам его по‑настоящему не жаль?

─ Знаете, я люблю свою работу. Говорю абсолютно искренне. Получаю от нее большое удовольствие.

…Кроме Думы? Мне очень нравится театр. Смотрю балеты в Большом, хожу на драматические спектакли. Последнее из запомнившегося ─ «Дона Флор и два ее мужа» в «Ленкоме», «Юбилей ювелира» с блистательным Олегом Табаковым в МХТ.

─ Приходилось общаться с Олегом Павловичем?

─ Разумеется. Мир тесен, а Москва ─ город маленький…

─ Питер ─ тем более. Наверное, знакомы и с писателем Водолазкиным? Он сочинил текст для последнего «Тотального диктанта», а вы его зачитали.

─ Евгений Водолазкин подарил мне свою книгу «Лавр». Роман мне понравился. Исторические книги люблю со школьных лет. Наверное, с поры, как впервые прочел «Петра I». Фундаментальное произведение!

─ Что почувствовали, встретив в тексте Алексея Толстого собственную фамилию?

─ Сложно описать словами. Смятение…. Радость… Не хочу сейчас фантазировать, детали уже не вспомню. Думаю, любой ребенок, оказавшийся на моем месте, разволновался бы, узнав, что мать будущего российского императора Наталья Кирилловна носила ту же фамилию, что и ты.

— Вы ведь наверняка интересовались родовыми корнями, Сергей Евгеньевич?

— Но никогда и нигде публично не утверждал, будто имею отношение к семье Петра Алексеевича Романова. Пусть эта недосказанность останется.

─ Интригуете!

─ Если говорить серьезно, Таня, моя жена, гораздо глубже погружена в историю рода Нарышкиных, нежели я. Поинтересуйтесь при случае у Татьяны Сергеевны, она сможет рассказать больше и лучше. Я знаю, что мои родители никогда не занимались составлением генеалогического древа, в советское время это не очень‑то было принято, поэтому ни в чем их не упрекаю.

─ А к нарышкинскому барокко вы как относитесь?

─ Мне нравится. Этот стиль в архитектуре еще называют московским барокко и связывают с именем боярина Льва Нарышкина, дяди Петра I по материнской линии. В столице сохранилось немало построек в этой стилистике, будь то Большой собор в Донском монастыре или церковь Успения Богородицы в Новодевичьем. К сожалению, знаменитую Сухаревскую башню разрушили в 1934-м…

— Значит, все‑таки изучали вопрос?

— На любительском уровне, слишком не углублялся…

— А увлечением гольфом вы кому обязаны, Сергей Евгеньевич?

— Приятелю, давно в него играющему. Сначала заинтересовал гольфом мою жену, потом и я подтянулся. Вполне демократичное хобби. Им одновременно могут заниматься люди разных возрастов и уровней подготовки, не чувствуя себя при этом ущемленными. Каждый игрок имеет свой гандикап, который уравнивает соревнующихся в шансах занять призовое место, хорошо выступить в конкретном турнире.

— Значит, даже Тайгера Вудса можете победить при удачном стечении обстоятельств?

— Если только в теории. Вероятность нашей встречи на поле близка нулю. У меня совсем скромный гандикап, я начинающий гольфист…

— Но упорно идете к цели?

— Люблю получать удовольствие от дела, которым занимаюсь. Если мячик не хочет падать в лунку, это не повод огорчаться. Можно ведь найти радость в другом, наслаждаться погодой, природой, компанией. Не стремлюсь добиться цели любой ценой.

— Так только в гольфе?

— Вообще. По жизни. Искренне говорю: сильно не расстраиваюсь, если результат слабый. Значит, так надо. Завтра будет по‑другому. Понимаете, очень многое зависит от настроя — стакан наполовину полон или полупуст. Я предпочитаю оптимистичный взгляд на все происходящее со мной и вокруг.

Чего не могу простить, так это ложь и предательство.

— Часто сталкивались?

— Приходилось.

— На чем, на ваш взгляд, люди обычно ломаются?

— Легче сломить тех, кто в детстве не читал правильных книжек.

— Все так просто?

— Я ведь говорю в широком смысле, подразумевая воспитание в семье и школе, формирование гражданской позиции, принципов, убеждений. Это важно обрести в детские и юношеские годы. Если человек вовремя не впитал в себя некий набор базовых ценностей, его проще подчинить чужой воле.

— У вас были хорошие учителя?

— Вне всякого сомнения. В школе, дома, в институте… Надеюсь, усвоил уроки. По крайней мере, очень старался.

— А из равновесия вас вывести сложно?

— Хотите проверить? Придется сильно постараться. Спросите у моих коллег в Думе или администрации президента, часто ли Сергей Нарышкин Нарышкин
Сергей Евгеньевич Депутат Государственной Думы избран в составе федерального списка кандидатов, выдвинутого Всероссийской политической партией «ЕДИНАЯ РОССИЯ» повышает голос. Сомневаюсь, что вспомнят хотя бы один такой случай. Для решения управленческой задачи любой сложности кричать ни к чему. Если, конечно, хочешь, чтобы тебя услышали. Часто тихое слово звучит громче. Важно ведь, что говоришь, а не как.

Понимаете, я не делаю ничего специально, нарочито. Это свойство характера. Никто в этом не виноват. Таким уродился на белый свет. Дома веду себя, как и на публике. Спокойно смотрю на мир. Психологически устойчивый муж, отец, дед.

— Сколько лет вы вместе с Татьяной Сергеевной?

— Давно. В браке с 1977 года. А познакомились пятью годами ранее, когда оба поступили в Ленинградский механический институт и попали в одну группу. Выходит, знакомы сорок три года, а вместе, в семье — тридцать восемь. Всю сознательную жизнь, можно сказать.

— Ваш сын по‑прежнему живет в Питере?

— Да, Андрей со своей семьей там. У него растут две дочери. Аня закончила второй класс, а Наташка в сентябре пойдет в первый. Внучки нас с супругой называют по имени — Сережа и Таня. Без всяких дедушек и бабушек. Нам нравится.

— У Андрея свой бизнес?

— Наемный работник. Сын — взрослый, самостоятельный человек, обходится без моей протекции.

— Дочь с вами?

— Вероника окончила Академию народного хозяйства, шесть лет отработала в федерации плавания России. Достаточно долго профессионально занималась этим видом спорта, входила в сборные разных возрастов, участвовала в соревнованиях, относительно рано, в тринадцать лет, выполнила норматив мастера спорта. На третьем, кажется, курсе Академии дочь решила, что надо сосредоточиться на учебе, стала чуть меньше тренироваться, но плаванье, разумеется, не разлюбила. Работала менеджером юношеской сборной, а потом и основной команды страны. Вероника ушла из федерации в конце минувшего года, посчитав, что этот жизненный этап пройден и пора двигаться дальше.

— В каком направлении?

— Дочь опять учится.

— На кого на этот раз?

— Не удивляйтесь, на сомелье. Записалась на специальные курсы.

— Во Франции? В Италии?

— Почему? Здесь, у нас.

— Россия пока не входит в число ведущих винодельческих держав.

— Думаю, в вашей фразе ключевое слово «пока».

— А вы как относитесь к горячительным напиткам, Сергей Евгеньевич?

— Сдержанно, без излишеств. Попробовать хорошее вино люблю, но в небольшом количестве. Бокал, от силы — два.

— За спортивной формой следите?

— Скорее, тоже свойство организма. Что же до спорта, недавно даже участвовал в соревнованиях. Это уже традиция: в день открытия чемпионата России по плаванию проводится эстафета, в которой плывут любители, представляющие различные министерства, ведомства и прочие государственные органы власти. Последние такие состязания состоялись в середине апреля. На старт вышли пятнадцать команд. Сборная Госдумы в возрастной категории от ста пятидесяти лет на четверых заняла почетное третье место, уступив командам МИД и министерства энергетики.

— Может, за них бывших профессионалов заявили?

— Это другая история. Однажды участвовал в заплыве с великими. Четырехкратные олимпийские чемпионы Владимир Сальников и Александр Попов, трехкратный победитель Олимпиад Евгений Садовый… Я стартовал раньше соперников и… уступил им в почетной борьбе. Это было давно, восемь лет назад. А в минувшем апреле рядом с командой Госдумы плыла сборная федерации плавания, за которую на первом этапе выступал Сальников. А я, значит, на соседней дорожке…

— Неужели на этот раз победила дружба?

— Владимир опять меня обогнал. На полсекунды.

— Достойно!

— Еще бы! В 2007 году мое отставание от Сальникова на тех же пятидесяти метрах составило… семь секунд. Как говорится, прогресс налицо.

— Может, чемпион решил поддаться начальнику?

— Не похоже. Честно плыл, выкладывался. Мне кажется, настоящие спортсмены не умеют подыгрывать, поскольку уважают и себя, и соперников. Да я, откровенно говоря, почувствовал бы, если бы что‑то пошло не так. У меня иммунитет к подхалимажу в любой форме. Лучше даже не пытаться, все равно не подплыть — ни по течению, ни против… 

Полная версия интервью: http://tass.ru/opinions/top-officials/1995830?page=1